– Ты бы видела, какой он себе домище отстроил рядом с Троицкими. Загляденье. Валя теперь ходит важной павой, все-таки как-никак крестник ее. И в гости больше не зовет. Глядишь, зазнается и вовсе, – бабушка, разглядев в моих глазах интерес, приосанилась и, заговорщицки снизив голос, продолжила: – А про крестника ее говорят, что бизнес у него какой-то большой в городе. Говорят, инвесторов ищет, дело тут хочет открыть, глядишь, и дорогу у нас в Лебяжье проложут, – бабушка говорила, а ее глаза с каждым словом все больше загорались. От предвкушения лучшей жизни, видимо.
– А что за дело-то, ба? – не удержалась я от вопроса.
– Да пойди разбери этих богатеев, что им в голову взбредет, – сказала она. – Кто говорит, поля скупает для посевов, а кто говорит, что эти поля ему нужны для того, чтобы сады разбить.
Я слушала ее сплетни с раскрытым ртом и не могла поверить, что один человек мог навести столько шума. Ну, ладно, у нас здесь маленькая деревенька, но вот то, что о нем знают так же и в Зарайске? Для меня это было удивительно. Хотя… Я откинулась на спинку стула. Что тут удивительного? Все живут на виду друг у друга, никакой личной жизни. Я глянула в окно. Забор-штакетник и низкая калитка. Смотри – не хочу, как живут соседи. А если этот самый Антон отгрохал себе коттедж, то тогда-то да, все понятно, сплетен на десять лет вперед. Тем более, тетя Валя, у которой, в общем-то, как мне кажется, язык без костей, сама про него могла и насплетничать.
Бабушка с воодушевлением делилась со мной и другими деревенскими сплетнями, но я уже слушала ее в пол-уха. Мне уже было не особенно интересно, потому что эти разговоры касались ее подруг, и для меня они были запредельно староваты, их жизнь никак не затрагивала мои интересы. В отличие от того, что касается Антона. Я еще раз проговорила его имя про себя, и что-то знакомое шевельнулось в памяти, что-то далекое, но я все никак не могла ухватить эту связь.
– Все, спасибо, – резко поднявшись из-за стола, прервала я бабушку. – Пойду, схожу к Ленке, поздороваюсь.
Не могла уже дальше все это слушать. Хотелось развеяться, выкинуть из головы посторонние мысли. И избавиться от имени «Антон», которое впилось в мой мозг многочисленными щупальцами.
– Да, конечно, Викуш, а то она меня со вчерашнего дня задергала, – поднялась из-за стола и бабушка, взявшись убирать посуду.
– А велик где? – уже выходя за дверь и обуваясь, крикнула я.
– Да там, во времянке посмотри.
Я выбежала на улицу, нырнула под раскидистую яблоню и зашла за дом. Времянка стояла чуть поодаль, и там мы тоже в детстве и с Ленкой, и с Пашкой провели немало часов, играя в дочки-матери и в сумрачных призраков. Ой, детство закончилось, а вот воспоминания остались, и они сейчас вызвали на моих губах улыбку.
Открыв дверь, я вывела велосипед на улицу. Мой транспорт, на котором я не каталась вот уже несколько лет. Мне бабушка подарила его когда-то день рождения, за что я ей до сих пор благодарна. Спортивный велосипед с рамой карбон и задним амортизатором. Я тихо засмеялась. Так мы с Ленкой всегда прикалывались над ее обычным велосипедом, на котором отъездили не один и не два года ее родители, а потом приобрели старенькие жигули и Ленке отдали в безраздельное пользование старый велосипед, пообещав в ближайшем будущем купить новый.
До подруги я ехала минут пять, но все-таки это не ногами топать минут пятнадцать – она живет на другом конце деревни.
Остановилась я возле деревянного штакетника, который отделял их частные владения от дороги. Смотрю, Ленка, склонившись над грядками, выпалывает сорняк. Набираю в грудь побольше воздуха, засовываю два мизинца по боком рта, прижимаю кончик языка и что есть мочи резко выдавливаю воздух из легких. Свист проносится над полем. Не разучилась. Девушка разгибает спину и, закрыв глаза от солнца козырьком ладони, смотрит на меня. Визг, она бросает тяпку и опрометью несется ко мне.
– Ви-и-и-и-и-ика! – кричит и, подбежав, кидается мне на шею.
Забор не дает нам обняться теснее, и она забирается по перекладинам, перелазит через него и снова обнимает меня крепко-крепко.
– При-ивет, – говорю ей. – Ты такая вся липкая!
Это правда, она отстраняется от меня, и ее голые руки отлепляются от моих, словно чем-то намазаны сладким.
– Да весь день на этом огороде, – говорит она, – уже сил моих нет, вот и липну вся от пота.
Мы смеемся и снова обнимаем друг друга.
– Ты стала красотка, хоть и была, конечно, хороша. Но смотрю, у тебя выросли титьки, – она щипает меня за грудь.
– Да и ты тут, я смотрю, капусту только и ела, – отвечаю ей, и такой же щипок получает ее выдающийся бюст третьего размера.
– Да не говори, не знаю, куда их деть, – она краснеет. – Вон все ребята только и пялятся на них, а мне ж неудобно.
– Хватит тебе, в городе девчонки только и мечтают о больших сиськах, а у тебя они еще и красивые.
Вот так мы и стояли минут двадцать, расписывая, у кого какие прелести подросли за последние годы.
– Ленка, ты что там удумала, болтать, что ли? – из-за сарая послышался голос тети Любы, матери Лены, а потом она вышла и сама, располневшая и чуть подшофе, это выдавал ее заплетающийся язык.
– Здравствуйте, тетя Люба! – крикнула я.
– Здравствуй, здравствуй, а вот и городская фифа пожаловала.
Почему она так сказала, я не поняла, у нас с тетей Любой всегда были хорошие отношения, а тут в голосе прозвучало столько неприкрытой неприязни, будто я ей дорогу перешла.
– Помогла бы Ленке лучше огород полоть, а то разъезжаешь тут на своем дорогом велосипеде, да еще и от дел отвлекаешь.
– Мам, хватит уже, я сама, – лицо Ленки залила пунцовая краска.
– Че хвать-то? Ты мне еще че удумала, рот закрывать? А ну, иди, поли грядки, чтобы зимой лапу не сосать нам.
– Че это она? – шепотом спросила я у подруги.
– Ладно, Вик, ты иди, я вечером к тебе заскочу. Поболтаем, ща огород нужно полоть. Все, пока, – вместо ответа Ленка быстро меня спровадила домой.
Она перелезла обратно через забор и бегом кинулась на грядки. Я села на велосипед и покрутила педали в сторону речки. Пусть купальник и не взяла, но хоть ногами на бережке поболтаю в теплой водичке. Хотела и Ленку соблазнить, но после такого навряд ли к ней вообще когда-либо зайду домой. Еще долго я слышала, как разрывается тетя Люба, кричит на Ленку, а та отвечает, доказывает ей что-то.
«Вот тебе и приехала, – подумалось мне. – Вот тебе и отдохнула».
С такими думками я прокрутила педели еще метров двести, потом, поразмыслив немного о том, что купальник все-таки не помешает, да и пледик тоже нужно взять какой-нибудь, я все-таки развернулась и поехала обратно домой, вихрем проносясь мимо Ленкиного огорода. Подружка даже не разогнула спину. Бедняжка.
Глава 10
Проснулась я ближе к обеду и так и лежала в постели, пока бабушка не заглянула в комнату.
